В известном индийском заповеднике располагалась самая обычная индийская деревушка. В ней резвились самые обычные индийские дети, работали самые обычные индийские мужчины и занимались хозяйством самые обычные индийские женщины. Дети пасли скотину, женщины пропадали на полях и плантациях, а мужчины работали. И одним из важных занятий этих смелых людей было наблюдение за заповедными землями. Махуты каждое утро выезжали в джунгли, окружающие деревушку, где пропадали до послеобеденной жары, ища следы тигров и леопардов, населяющих эти территории. Каждого зверя они знали в лицо. Они знали, кто когда родился. Чья семья этой ночью убила аксиса. Что хочет в этих местах чужой самец. Главное предназначение махутов заключалось в наблюдении за численностью тигров и леопардов, а так же защите территории от браконьеров. Благодаря махутам, которые удалялись на километры от деревушки, чтоб отыскать следы присутствия зверей или браконьеров, сидя на спинах своих слонов, эти земли являлись раем для хищников. Магхава – главный среди махутов. Он обычно выбирал направление каравана и ехал впереди всех, первым читая следы и замечая животных. В это утро вместе с ним ехал Сергей Алаев, оператор и режиссер очередного фильма о дикой природе. Без помощи махутов снять фильм о леопардах практически невозможно, и именно потому слониха Зита везла сегодня двоих. Алаев специально учил наречие этих районов Индии, чтоб облегчить общение с аборигенами и обойтись без помощи переводчика. Говорил Сергей свободно и непринужденно, и если случалось ошибится, извинялся и просил Магхаву произнести слово правильно. Махут следил за стеной джунглей, уклоняясь от ветвей и отодвигая их руками, а оператор тем временем рассказывал ему о своей мечте снять хороший фильм про леопардов. - Понимаешь, - говорил Алаев. – Я вдоволь насмотрелся американских фильмов «бибиси» про якобы вымирающих гепардов. Моей дочери тоже не интересно видеть по «Дискавери» одни и те же кадры про одних и тех же животных. Я – хоть убейте – не верю, что гепарды вымрут. А даже если и так – почему необходимо снимать фильмы только о них? О них, и еще о львах. Неужели так тяжело снять качественный фильм про тигров, леопардов, оцелотов, или же ирбисов? Конечно, это требует больших затрат. В степи все легко – приблизил камеру, и готов фильм. Не надо искать животных в зарослях джунглей, не надо мокнуть в сырой засаде, не надо отдавать себя на съедение полчищам комаров. Можно просто подкатить на машине поближе и навести объектив. Так каждый любитель сафари может снять такой фильм. Я же хочу снять наш, советский, фильм о леопардах, качественный и полный, раскрывающий тонкости жизни этих зверей, а не просто какие-то обрывки, что изредка показывают по кабельному. Магхава слушал не очень внимательно. Ему было абсолютно не интересно выслушивать одно и то же от разных людей. Недавно в этих районах американцы снимали фильм о тиграх, и рассказывали примерно то же самое. Поэтому махут направил слониху Зиту к равнине, на сочной траве которой паслись аксисы – любимая добыча тигров и леопардов. В джунглях вокруг равнины обитала пара этих хищников, и Магхава рассчитывал, что они со дня на день должны встретится. Сарасвати – взрослая и опытная самка – вырастила уже не одно потомство. Она была отличной охотницей, а потому котята ее вырастали сильными и уходили во взрослую жизнь позже котят других самок этого заповедника. Аксисы любили эту равнину за высокую зеленую траву, а так же за небольшое количество хищников – так как Сарасвати ревниво охраняла эту территорию от других леопардов. Поэтому в пище проблем не было, оставалось только ее поймать, что уже само по себе не легкое дело. В этом же районе жил и крупный взрослый самец – друг Сарасвати – Кама. Они время от времени пересекались, и их встречи, хоть и были довольно напряженными, проходили мирно, без драк, но и без дружественных проявлений. Кама так же, как и его подруга, охранял территорию от других леопардов, охотился на аксисов, и отдыхал по другую сторону долины. Но последние дни Сарасвати всем своим поведением показывала, что хочет встретится с Камой: она валялась в траве, изгибаясь, махая лапами в воздухе, и издавала «вяканья», она метила территорию более пахучим, чем всегда, секретом из желез, она нагибала голову к земле и глухо порыкивала, призывая самца. И Кама пришел. Именно этот момент застали махуты, когда подъехали ближе. Леопарды давно привыкли к шуму, воспроизводимому слонами, к запаху их погонщиков, а потому вели себя так же непринужденно, как если бы их и не было. Все же махуты остановились поодаль, чтоб не слишком «смущать» пару. Алаев направил камеру, приблизив объектив, так что все подробности поведения этих животных не ускользнули от него. Сарасвати, несмотря на несколько дней зова, встретила Каму далеко не дружелюбно – взлетела на дерево и оттуда глухо и угрожающе рычала. Самец тоже был настроен агрессивно, он пытался вскарабкаться на дерево, но каждый раз встречал зубы Сарасвати. В конце концов он улегся недалеко от корней, наблюдая за самкой. Сарасвати злилась у себя в ветвях не долго. Вскоре она осторожно сползла пониже, а потом спрыгнула в траву. Кама, казалось, совершенно ее не замечает. Тогда самка стала ходить перед ним вправо-влево, вертя тазом и задевая хвостом его шею. Самец не заставил себя долго ждать. Едва поняв, что демонстративное игнорирование окончилось, Сарасвати легла на траву, поджав лапы, а Кама пристроился сзади, вцепившись с рыком ей в загривок. Это длилось не больше полуминуты, после чего самка извернулась с оскаленной пастью и растопыренными пальцами, ее зубы клацнули в нескольких сантиметрах от Камы, а гневное «ррраау» отчетливо записалось на пленку Сергея. Леопард отскочил, и улегся неподалеку, вылизывая себя. За это утро они сходились еще два раза, а в перерывах играли и возились в траве; казалось недоразумением то, с какой яростью самка вначале бросалась на Каму. В конце-концов Магхава тронул Алаева за плече, говоря, что пора возвращаться в деревню. Так, день за днем, Сергей, сопровождении махутов, снимал все моменты жизни леопардов, для того, чтоб при монтаже фильма выбрать самые интересные и значимые. Кама вскоре пропал, видимо, ушел на свою часть долины, во всяком случае, Алаев его больше никогда не увидел. Сарасвати жила как обычно – охотилась, обходила и метила территорию, спала в ветвях деревьев, и ссорилась с иногда забредающими сюда тиграми. Однажды она вынуждена была уступить только что удушенного оленя, и убраться подальше, ведь тигр, вдобавок это был матерый самец, гораздо крупнее и свирепее ее. Сарасвати долго орала с дерева обиженным голосом, но тигр совершенно не обращал на это внимания, и самка вынуждена была уйти искать удачу в другом месте. День ото дня бока Сарасвати становились все круглее и объемнее – она ждала потомства. Поэтому самка покинула долину и отправилась в джунгли – там, под корнями вывороченного старого дерева она устроила логово, где через три месяца после последней встречи с Камой родила двоих детенышей – один из них был меланистом; таких называют пантерами. Котята были слепы и совсем беспомощны, они тоненько мяукали и толкали друг друга, пока мать вылизывала их. Первые два дня Сарасвати никуда не отлучалась от котят, покидая их только чтоб справить естественные потребности. Но потом у детенышей открылись глаза, и самка стала покидать их на время, чтоб добыть пропитание. В то трагическое утро махуты обнаружили более крупные следы на берегу ручья, несомненно принадлежащие самцу леопарда. Магхава очень обеспокоился – так как самец мог причинить вред детенышам. Вскоре они уже были неподалеку от убежища Сарасвати. Но ни ее, ни ее котят видно не было. Махуты начали поиски, они прочесывали джунгли, надеясь увидеть следы Сарасвати, но ничего не говорило о том, куда могла направится самка. - Смотри, - прошептал вдруг Алаев, делая взмах рукой в сторону гряды камней. Возле них, тяжело дыша, лежала Сарасвати. При приближении махутов она подняла голову и устало зарычала. Ее морда была изодрана, один клык и вовсе выдран. На боку красовалась глубокая рана. Сарасвати тяжело поднялась и, прихрамывая, направилась в джунгли. Больше Алаев ее не видел. Скорее всего самка защищала котят от чужого самца, которому приглянулась данная территория. Магхава, причмокивая, огорченно качал головой – махуты обязаны предотвращать гибель зверей от рук браконьеров, но в естественный ход событий они не имеют права вмешиваться. Поэтому караван, оставив самку леопарда в покое, отправился дальше прочесывать джунгли, надеясь отыскать детенышей и нового самца. В этот день они ничего не нашли. Но на следующий их труды были вознаграждены – в густой траве лежали два котенка, видимо, перенесенные матерью подальше от равнины, в надежде спрятать их от посягательств пришлого леопарда. Котята не возились в привычных играх, а тихо лежали, сверкая маленькими бусинками в сторону каравана. - Они не выживут, - сказал Сергей. – Неужели вы настолько верны своим принципам, что бросите едва открывших глаза котят умирать от голода, либо быть съеденными леопардом? - Мы ничего не можем предпринять, - сказал в ответ Магхава. – Ничего. Это – естественный ход событий. - Но неужели вам не жалко их? Они едва живы от голода, а ведь им еще и месяца нет. В чем они провинились – в том, что пришлый самец оказался сильнее матери? В конце концов, Алаев уговорил взять котят в деревню. Там их поселили в деревянную клетку, и кормили коровьим молоком. Махуты продолжали ежедневно выезжать в джунгли, вскоре они нашли чужого самца. Он лежал в густой траве под тем самым деревом, на котором обычно отдыхала Сарасвати. Сергей же больше не отправлялся с махутами. Он проводил все время возле детенышей, и они со дня на день становились все более ручными. Но нельзя было держать этих зверей в деревушке вечно. Поэтому вскоре за ними прилетел вертолет – котят отправят в зоопарк. Несомненно, лучшим выходом было вырастить их, и, постепенно приучив к природе, отпустить на волю, но жители деревушки нуждались в деньгах, и продали котят первой же организации, предложившей за них денег. Алаев остался в Индии, а черный и рыжий котята, тыкаясь мордочками в ячейки сетчатой клетки, громко орали, когда их грузили в вертолет.
2
- Какие новости? - Котята себя отлично чувствуют после перелета, думаю, они готовы. - Это то, что нужно. - Но почему мы не могли использовать собак, или обычных кошек, их же полно! Для чего необходимо нестись сломя голову в Индию, едва только услышав об этих котятах? - Потому что в эксперименты над собаками уже никто не верит. Люди каждый день видят собак. Скопировать их поведение ничего не стоит. А леопарды – другое дело. Люди знают о них только понаслышке, из обрывков, показанных по телевизору, да скудных страничек в Интернете, не несущих никакой толковой информации. - Но тогда можно было взять и медведя, благо, они есть и у нас в стране, для чего именно леопарды, и именно из Индии? - Да потому, что эти котята из Индии обошлись намного дешевле, чем медвежонок из наших регионов! Где сейчас, кроме отсталых деревень развивающихся стран можно почти задаром приобрести животных для эксперимента? - Хорошо, сдаюсь. А вы уверены, что это безопасно? - Естественно, нет. - А вы уверены, что закон на вашей стороне? - Естественно, нет. Эксперимент будет проходить вне закона, и никто, кроме нас с вами и лучших врачей, посвященных в это дело, знать о нем не будет. Девятаев положил трубку и покачал головой. Пойти против закона ради громкого эксперимента… Это же бесчеловечно! Но Девятаев знал – он не выдаст тайну. Ведь он тоже хочет быть причастным ко всему этому, хочет, чтоб его потом объявили известным, великим ученым, совершившим мировое открытие. А загубленная жизнь какого-то там леопарда его мало волновала. Да и если эксперимент не удастся, об этом просто никто знать не будет. Бесчеловечно – это не значит убить невинное существо. Бесчеловечно – это пойти против закона, не будучи уверенным, что все получится. Если же ты уверен в своей безнаказанности – твори все, что хочешь. Это не будет бесчеловечным. Операция была назначена на вторник, и Девятаев к ней долго готовился. Он предупредил родных, что задержится по работе, он позвонил друзьям, сообщив, что во вторник очень занят, он не распечатывал пришедшие ему письма, чтоб не испортить моральный настрой. Когда Девятаев пришел, босс уже ждал его. Котята, вымытые и довольные, сидели на руках у врачей. Операционная уже была подготовлена. - Это будет величайшее открытие, - тихо сказал босс. – Что же, приступим! Дверь распахнулась, и в операционную внесли едва родившуюся девочку. Тот час же черного котенка прижали покрепче, и вкололи ему наркотическое вещество. Детеныш попытался было вырваться, даже оцарапал руку, державшую его, но через несколько секунд его движения ослабели, а головка поникла. Он спал. С девочкой проделали ту же процедуру, и вскоре орущий розовый комочек тоже затих. - Можно, я не буду на это смотреть? – Девятаев жалобно взглянул на босса. - Эх, ты, такие моменты пропускаешь! Можно. Девятаев тут же покинул операционную, услышав только: - Сестра, скальпель! Что происходило в операционной, мужчина не знал. Он плотно закрыл дверь и избавил себя от этого белого халата, наводящего на жуткие воспоминания детства о стоматологах. «Несомненно, они знают, что делают, - думал Девятаев. – Никто ведь до нас не совершал операции по замене сознания. И интересно ведь подметил босс, что сознание, душа, или как ее еще можно назвать, материальна, что она кроется в организме… Гены, гены… Главное, чтобы все получилось. Ребенок-то в любом случае останется жив, котенка жаль. Черный такой, ручной…» Из операционной вышел врач, снимая перчатки. Девятаев вопросительно посмотрел на него. - Еще далеко не конец, – сказал врач, вытирая вспотевший лоб. – Просто меня заменили. Девятаев вновь углубился в свои мысли. Он думал о славе. Да, не он совершил открытие. Да, не он сделал операцию. Но он все равно причастен. Он натолкнул босса на мысли о материальности сознания, о его физиологической, а не психологической причине. Он раздобыл животных для эксперимента. Он финансировал проект. За это его должны заметить. И вознести. Дверь открылась. Медсестра вынесла оставшегося в живых котенка, который принялся истошно вопить в операционной. Девятаев попросил, чтоб его дали ему. Котенок ткнулся лбом в подставленную руку и заурчал. «Эх, ты, тварь неразумная… А сестренка-то твоя может обрести разум. Только что же из этого выйдет?» Наконец, дверь опять распахнулась. Из нее выкатили спящую новорожденную девочку, в пеленках, словно бы только-только попросили у матери ее подержать. Девятаев поднялся. Чьи-то руки взяли у него котенка. Врачи устало вытирали лбы и поздравляли друг друга с окончанием операции. Медсестра вынесла трупик черного детеныша леопарда. В операционную поспешили санитарки – приводить все в порядок. - Ну как, босс? - Операция прошла успешно. Без единой ошибки и заминки. Все должно, должно получится! Если ничего не выйдет, то наша теория про материальность сознания провалится, как сгнивший пол в деревенском сортире. - Я понимаю вас. И тоже мечтаю об успехе. Но скажите мне, как вы будете знать, что у этого ребенка действительно сознание леопарда? - Все очень просто. Когда девочка подрастет, за ней установится слежка. Все ее действия и, по мере возможности, слова, будут фиксироваться на пленку. - А вдруг она будет расти настоящим зверем – не научится говорить, ходить на двух ногах, читать и писать, не пойдет в школу, и вести с родителями будет себя не как дочь, а как домашнее животное? - Такого просто не может быть. Ведь все-таки у нее человеческий мозг. А значит, и разум. На этом они и разошлись. Не зная о том, что иногда бывают такие вот нелепые ситуации, как та, которая произошла через пол часа после их ухода. Медсестра, отвозившая девочку обратно к спящей матери, случайно столкнулась на повороте с другой медсестрой, держащей на руках пачку документов. Именно среди этих документов и значилась фамилия матери девочки, за которой нужно было установить слежку. В результате, все перепуталось. Девочку отвезли к маме, которая ничего не заподозрила. Документы кое-как собрали, естественно, умолчав об инциденте. Никто никому ничего не сказал. Поэтому, спустя пять лет, участники этого эксперимента установили слежку не за той, и были ужасно разочарованны, видя, что девочка совершенно ничем не отличается от сверстников. Об эксперименте никто никогда не узнал; те, кто принимали в нем участие, просто молчали. А женщина, чьего ребенка подвергли такому бесчеловечному эксперименту, уехала в другой город. Через два года развалился Союз. И больше никому не было дела до неудавшегося эксперимента.
3
Девочка росла вполне обычным ребенком. Разве что долго отказывалась ходить на двух ногах. Зато говорить научилась быстро. Иногда она «уходила в себя», как считали ее родители, и могла часами бродить по квартире на четвереньках, не отзываясь на свое имя. Любимым занятием маленькой Даши была возня с собакой – старым добрым пуделем, который стал ее другом на долгих шесть лет. Правда, иногда они и ссорились, например, отбивая друг у друга место за дверью у стены. Черной шерстью пуделя там было натерто пятно на обоях, и Даша очень любила лежать, уткнувшись носом в это пятно. Родителям совсем не нравилось поведение дочки, особенно если она ела из собачей миски. Ладно бы просто ела, так она еще и совершенно не понимала, почему собаке можно, а ей нельзя! Потом девочку отправили в садик. Все подмечали, что Даша не очень ладит с одногрупниками, принимая участие в играх только в том случае, если играли в зверей. Тогда девочка с радостью «становилась» любым зверем, от динозавра до овцы, лишь бы ей разрешили безнаказанно побегать на четвереньках и поваляться на полу, издавая нечленораздельные звуки. Воспитатель смеялись, дети радовались, а Даша получала удовольствие. Так, незаметно, пролетело время садика. Даше уже давно не разрешали бегать на четвереньках, видите ли, она совсем взрослая, и ней не полагается так себя вести. Но ей было всего шесть лет, она была еще совсем маленьким котенком, и продолжала «уходить в себя» при родителях. Так же она пыталась расшевелить на игру старого пуделя, но он был больной и уставший, у него был рак и воспаленные уши, он почти ослеп и едва ходил. Родители усыпили его, чтоб не мучался. Даша потеряла первого друга. Хотя горевала она совсем не долго. Через год в доме была новая собака – бассет-хаунд, подаренный сестре на выпускной. Так же в этом году девочка пошла в школу, где опять-таки соглашалась принимать участие в играх или разговорах, только если они были о зверях. Все-таки Даша никогда не находила общий язык с девочками. Они все время увлекались какими-то сюсюканьями, тряпками, и прочей ерундой. С возрастом они начинали обсуждать мальчиков, косметику и модные журналы, норовили накрасится маминой помадой или надушится так, что у бедной Даши глаза на лоб лезли. С мальчиками было проще. Они всегда соглашались порезвится и поиграть в подвижные игры. Они с большим удовольствием обсуждали красоту тигров и мультик «Король Лев». Они игрались в принесенные Дашей из дома игрушки, потому что это были звери, а не какие-нибудь там пупсы. Но в целом даже мальчики не принимали Дашу, потому что они принимали девочек, а Даша была какой-то не такой. Она была замкнутой и необщительной. Над ней часто «стебались» а классе, особенно в средней и старшей школе. Парк возле дома был лучшим местом для Даши. Когда они всей семьей отправлялись на прогулку, девочка бегала по траве и лужам, наперегонки с собакой, сначала с пуделем, а потом и с новым щенком. Парк… Он ведь такой огромный, там так много деревьев, и так мало серого камня… Но родители ничего не замечали, ведь училась Даша хорошо, вела себя вполне адекватно, и мелкие «странности» можно было и простить – ведь ребенок все же. Даша нашла себе новую уловку – она собрала вокруг себя детей и организовала игру в «команду кошек». Именно эти годы, годы, проведенные на раскидистых орехах заброшенного участка, на полуразвалившихся стенах этого дома, на хаотично раскиданных бетонных блоках для новой стройки, Даша считает самыми лучшими. Ведь тогда все дети вокруг играли в зверей, а значит, она могла вести себя так, как ей нравится, по-звериному. Она облюбовала себе дерево и рьяно защищала его от нападений более старших мальчишек, кидаясь на них с ветки, едва только они пытались вылезти на дерево. Она лазила в зарослях лопухов, превосходивших рост взрослого человека, и чувствовала себя там как дома, в то время как другие дети не отваживались залазить в глубь участка. Она бесстрашно прыгала с блока на блок, не раз падала, но потом взбиралась вновь. Нет, Даша еще не осознавала, кто она на самом деле, но все-таки что-то чувствовала. Ей уже тогда страшно не хватало когтей и клыков, потому что она постоянно дралась с мальчишками. Уже тогда она научилась быстро бегать на четырех лапах, не на коленях, а именно на лапах, когда голова ниже задницы. Тога же она впервые столкнулась с самоидентификацией – решался вопрос: кто она, львица или пантера. Выбор пал в пользу пантеры, потому что львы не лазят по деревьям, а деревья заброшенного участка были настоящим домом для девочки. Она назвала себя Багирой, и вот уже восемь лет не меняла эту кличку. Она стала девочке гораздо роднее, чем имя, которым ее назвали родители. Прошло года три… И на участке начали стройку. Первым делом спилили деревья. Остальным детям было все равно, но Багира (я теперь буду так ее называть) не могла спокойно смотреть на это. Она приходила туда по вечерам и скидывала свежеположенные кладки кирпичей. Она писала на стенах гадости. Она плакала за этими деревьями, как за родными друзьями. Потому что с их исчезновением пропала возможность вести себя так, как хочется. На участке вырубили лопухи. Выкорчевали орехи. И построили домину. Еще пару лет Багира занималась исследованием парка. Теперь родители отпускали ее одну – ей все же было уже лет тринадцать. В парке нашлось четыре хороших дерева. И девочка часто пропадала на них, просто полусидя в развилке и слушая птиц. Одно из деревьев отпускало ветвь над тропинкой, и Багире доставляло немалое удовольствие наблюдать с нее за людьми, которые ни о чем не догадывались. Девочка все еще не знала, кто она. Родители постоянно выписывали ей за лазанье по деревьям или очередные ссадины и синяки, мотивируя это тем, что дескать «ты уже взрослая, а все еще лазишь по веткам и носишься сломя голову». Но что Багира отвечала: «Я что же, должна сидеть на лавочке как те дуры (имелись в виду «нормальные» девчонки, которые обсуждали шмотки, косметику и мальчиков)? Я не хочу быть как они. Я хочу жить так, как нравится мне.» В конце-концов давались обещания, что Багира больше не будет летать очертя голову, а бегать потихоньку, а так же не лазить по деревьям. Но все возвращалось на круги своя. В пятнадцать лет девочка стала искать себя. Обычных людей она не понимала. А потому нашла необычных – неформалов. Рок она слушала еще до встречи с ними, просто потому, что попса казалась ей тупой и топорной. Но встретив металлистов, сама стала навешивать на себя цепи. Нашла новых друзей, которые многое разделяли из ее точки зрения. Так продолжалось несколько месяцев. Больше Багира не протянула. Она ушла и от неформалов, придя к мистике. Оборотничество – вот, что она нашла. Это объясняло все – и ее тихий внезапный рык, в существование которого она поверила только после неоднократного указывания на это одноклассницами, и ее желание (и исполнение этого желания в пустой квартире) бегать на всех четырех; она так и не бросила эту «детскую привычку»; и общий язык с животными, которого так трудно добиться с людьми, и повторяющиеся сны, в которых она была в облике черной пантеры… Но теперь Багира стала еще больше уходить в себя. Все те, кто тоже считал себя оборотнями, были совсем не теми, кем хотели казаться. Среди них были и эльфы, и полуэльфы, и вампиры, и прочая белиберда. Багира полюбила уходить в лес одна, и гулять там, размышляя о жизни. Она все больше ненавидела свое тело, из-за которого не может вылезти на нормальное дерево, из-за которого не может нормально бегать, даже на двух – у нее очень слабые колени, и могут подвернуться даже на шагу. Она все больше испытывала нелюбовь к людям, особенно после того, как рассказала все свои мысли и переживания подруге, которой доверяла, и была высмеяна. Она не понимала необходимости в этикете, не понимала, какого черта надо прийти в лес и оставить после себя груды мусора, не понимала, как можно убивать животных на мех, не понимала, как это люди не понимают, что своим существованием они уничтожают все живое. Ей очень понравилась цитата агента из «Матрицы»: «Люди – это не млекопитающие. Ни одно млекопитающие так себя не ведет. Люди занимают территории, размножаются, изгаживают их, а потом захватывают новые участки. Только один вид на Земле поступает так же – вирус. Люди – это вирус нашей планеты.» Багира занимала себя тем, что начинала придумывать способы искоренения людей. Но только способы такие, чтоб погибли люди, только люди, при чем все одновременно и безболезненно. Все-таки девушке не свойственна жестокость, и ей тяжело было думать о том, как мать плачет над трупом сына. Или наоборот. Но потом Багира начала понимать, что внезапная смерть всех людей не принесет ничего хорошего. Трупы. Шесть миллиардов трупов по всей Земле. А даже если бы люди каким-то фантастическим образом исчезли, то после них остались бы заводы, атомные электростанции, которые без надзора человека просто напросто уничтожат все вокруг себя. Так же после людей останутся домашние животные, стада скота, птицы, которые просто погибнут, при чем совершенно напрасно… И Багира поняла, что мечтать об исчезновении людей глупо и не интересно.
4
А потом ей подключили Интернет. Она сразу же, едва научившись пользоваться Яндексом, забила в поисковик слово «оборотни», и нашла Логово. Там было интересно – почти везде можно найти отголоски собственных мыслей, можно общаться на темы людей и животных, и тебя поймут, а не начнут втирать что-то вроде «ты что, человек – это же святое…». Поэтому, соскучившись по общению, Багира начала писать все, что накопилось в душе, а так же тупо зависать в темах общения, где можно было описывать действия, беря их в «звездочки». Интернет – как все ново и необычно! Багира была уверена на все сто, что в Логове тусуются такие же «оборотни», как и ее знакомые «эльфы» и «вампиры». А потому самозабвенно рассказывала о луне, о классификации оборотней, о сыром мясе… Но потом девушка копнула поглубже, и наткнулась на Авалон, где попыталась понять, что же означает новое, найденное там слово «териантропия». Ничего дельного не узнав, Багира уже опытной лапой забила в Яндекс это слово… И нашла Сайт и Форум, которые помогли ей разобраться в себе. Читая главную страницу, девушка не могла шевельнуться… Читая статьи и правила форума – тоже. Ее отпугивало то, что там нельзя было регистрироваться, но притягивало то, что можно было попытаться, написав письмо… И Багира попыталась. Форум помог ей осознать, что никакой она нафиг не оборотень, а что всего-навсего зверь. Просто в таком специфическом виде. Багира и раньше писала в дневник размышления по поводу ее «звериности», высказывая отчаянные догадки, отчего и для чего она вынуждена терпеть это тело. Среди прочих догадок подвернулась и та, что описана здесь – о бесчеловечном эксперименте над животными. Багира не чувствует себя «своей» среди зверей Форума, но знает, кто она на самом деле. Форум заставил ее задуматься и искать. Пока что Багира в поиске.
